ЛИСТАЯ СТАРУЮ ТЕТРАДЬ

(Продолжение. Начало в №47 2020 г.)

ЗДРАВСТВУЙ, НЕЗНАКОМЫЙ ХАБАРОВСК!

В конце февраля 1945 года принял взвод в 8-м отдельном батальоне охраны штаба Дальневосточного фронта. В первое время пришлось жить на голубятне, приспособлен­ной под жильё, которая находилась над казармой, затем дали небольшую комнату с общей кухней на Казачьей горе в 1,5 км от расположения. Ну, и житуха! После Моховой — неважнецки, особенно с питанием, топливом, которого вообще не было, а морозики здесь подходящие, ночью — все лохмоты на себя да собственный пар. Бывало, только угреешься, вот посыльный — тревога! Ну, и пошло: то марш, то марш-бросок этак кило­метров на 15–20 хорошо и бодро. Однажды после такого марша взвод младшего лейтенанта Шейка по пути подъез­жал на машине. Когда солдатики пришли в расположение, недосчитались запасного ствола РПД (ручного пулемёта Дегтярёва). ЧП! Где искать? Кого искать? Так уехал голубчик безвозвратно. Несколько дней все ждали, может обнаружится — ничего, тихо. Потом Шейка умудрился где-то стибрить, перебил номер и был таков. Прошло всё без особого шума.

КАРАУЛЬНАЯ СЛУЖБА

Служба в этом батальоне очень ответственная — охрана штаба фронта. Караул очень большой — до 100 человек, а иногда и больше. Личный состав очень тщательно просеи­вался через органы СМЕРШ (смерть шпионам). Одеты и обуты все с иголочки, на некоторых постах часовые стоят на коврах, с телефоном на тумбочке, в белых перчатках! Это тебе, братец ты мой, не овощехранилище или дровяной склад охранять. Тут одних генералов больше, чем ефрейторов в полку! Ну, думаю, тут руку не опустишь, всё будешь козырять. Куда не повернись, всё большие звёзды да золотые погоны. Потом понял, что в линейном полку служить в 10 раз трудней, чем здесь, так как здесь царит стратегия, мало смотрят, как ты прило­жил руку к головному убору. Раз попал сюда, то ты это всё уже должен давно знать! Здесь, кроме дисциплины, соб­людается ещё этикет, тогда как в полку царит тактика, которая всё сказанное шлифует. Нет унтерпришибеевского окрика, невзирая на ранг, разговаривают спокойным тоном. Царят деловая обстановка и безукоризненный порядок. Каждый солдат должен стоять строго на своём посту, замена может быть в исключительном случае с родственным постом.
В состав караула входила спецкоманда, замена в которой была исключена. Постепенно привы­к, притёрся к порядку, начал ходить в караул. Взвод­ные командиры все бывали начальниками караула в месяц 2–3 раза. Кроме караула, охранявшего штаб, был ещё малый караул, охранявший командующего фронтом генерала армии Пуркаева Алексея Максимовича и члена военного совета фронта генерал-лейтенанта Леонова. Они жили в одном двухэтажном доме в центре Хабаровска. Начальником этого караула я и большинство ходили. В караульном помещении мягкая мебель, пружинные кро­вати, шахматы, шашки, домино, радиола и другая обстановка, ко­торая не положена по уставу караульной службы. Постели убраны белоснежным бельём. После ужина поиграли, кто во что горазд. Мне помощник говорит: «Ложитесь отдыхать, а я пойду поброжу по постам». Я думаю, как ложиться, если спать в карауле не положено, а ведь кровать стоит белоснежная, так и манит завалиться на боковую. Приходит помощник, я сижу, борюсь со сном. «Ну, что вы не ложитесь? — берёт, разбирает постель. — Ложитесь». Снимаю обмундирование, сапоги — и на боковую. В 6.00 приходит комендант дома старшина-москвич: «Кончай ночевать, пошли мыться». Помощник говорит, что уже готов. Встал, оделся, пошли со старшиной в ванну-душ, ну, думаю, вот это служба! Пока мы мылись, девушка в комнате поставила завтрак, бутылку «Московской», портвейна. Вот это да! He служба, а земной рай, и так всегда. Потом привык. В линейном полку за такое дело давно бы сняли из караула и отправили самого на гауптвахту. 1 мая звонит жена Пуркаева и просит прислать к ней Ваню да Васю. Пошли, я спрашиваю, что такое, он смеётся и показывает на стол, что, мол, сейчас будем праздник справлять. Приходят Ваня с Васей, тащат огромнейшую корзину полную и накрытую белой простынёй. Поставили в моём кабинете. Передали праздничное поздравление от хозяйки, как её все солдаты звали. Помощ­ник начал делить подарки, присланные дежурившему караулу и тем, кто придёт менять. Всем солдатам — платочки носовые, одеколон, фрукты свежие, печенье, папиросы «Беломор» или ещё какие-нибудь, конфеты, подворотнички. Помощнику с разводящим — тоже самое, но одеколон подороже, платочки красивее и новые сержантские погоны. Начальнику караула кроме всего этого — «Казбек», бутылка «Московской» и бутылка портвейна. Всё упаковано.

«БЕЗОБРАЗИЕ»

Здание штаба находится на улице Серышева, можно считать, что в центре города, расположение и само здание красивое, капитально построенное, просторное, здесь в прошлом находилось генерал-губернаторство. Охрана была организована так, что часовой не только проверял пропуска, но и знал проходящих через этот пост всех в лицо, а это было очень важно. Если работник убывал — его пропуск сразу изымался, и уже часовой знал, что пропуск номер такой-то погашен. Много было других обстоятельств, причин, секретов в охране, часовой знал все особенности своего поста. Был случай: на наружный пост под окнами Военного Совета поставили подменного солдата с винтовкой СВТ (самозарядная, на 10 патронов винтовка Токарева), здесь он никогда не стоял при несении службы и не знал, что иногда рядом с постом проходит один человек — шифровальщик. Бежит бегом, часовой встрепенулся, поскользнулся, произошёл выстрел, я одного разводящего с тремя автоматчиками послал туда, часового заменили, срочно пришёл дежурный по штабу, начали разбираться. Дежурным был подполковник-интендант, он спрашивает у солдата, почему стрелял. Тот говорит, как было дело. Выстрел произошёл самопроизвольно. Дежурный берёт винтовку, нажимает спусковой крючок — выстрел, покрутил головой, нажимает ещё — выстрел. Я разговаривал в это время по телефону с постом центрального подъезда, поворачиваюсь и вижу, как подполковник кладёт винтовку на стол и говорит: «Оружие неисправно! Безобразие, в караул ходят с неисправным оружием!» Я взял винтовку разрядил и начал ему растолковывать, почему это всё произошло. Тут, конечно, разводящий дал маху, не приказал часовому сразу же разрядить оружие, и часовой напугался. Дежурный берёт постовую ведомость и пишет: «Караул не был к службе подготовлен». Оплеуха. В 10.30 начальник штаба генерал-полковник Шевченко вызвал меня для объяснений случая. Я доложил по существу. Поругал, пожурил немного, что заменили постоянного часового плохим солдатом. По штабу был отдан приказ — принять от офицеров зачёт по материальной части стрелкового оружия с практической стрельбой.
Нина сразу по приезде пошла работать в Отдел кадров штаба, где проработала до начала войны с Японией и ушла в декрет, но в дальнейшем ей работать уже не пришлось, занялась воспитанием сына.

КОНЕЦ ВОЙНЕ

9 мая 1945 года был тёплый солнечный день. Я был в казарме, когда получили известие — конец войне! ПОБЕДА! ПОБЕДА! ПОБЕДА!Наша рота была в наряде, мы, свободные от наряда, побежали в караул поздравлять с днём Победы! Ура! Ура! Ура! Командир роты жил в городе, в казарме его утром не было. Я, лейтенант Герасимов, побежали к нему на квартиру, но по пути встретились с ним, расцеловались. Народ мгновенно, услышав новость, запрудил все улицы города, пошли поздравления, все целуются, на нас налетела толпа, начали качать, льются слёзы радости, начались танцы, запели песни. Весь город от мала до велика, от старого до молодого, пришли в неописуемый восторг беспредельной радости. Вечером во всех парках взметнулись фейерверки. Весь день — митинги, митинги, митинги!
В конце мая в штаб зачастили крупные чины из Москвы, Генерального штаба Советской Армии. Пошли частые совещания у командующего фронтом, усиленно заработал начальник штаба фронта со своими помощниками, особенно оперативное управление. В войска выехали многие генералы, разные комиссии, инспектирующие группы. В штаб фронта стали приезжать командармы, комкоры и другие лица высшего командного состава фронта. Раньше бывало, идёт генерал на службу, остановится возле часового, что-нибудь спросит, или сам отпустит какую-нибудь солдатскую шутку. Теперь нет! Все стали серьёзными, деловыми, сосредоточенными, задумчивыми. Мы все в батальоне знали, что к чему, что говорится на секретных совещаниях, кто, откуда и зачем приезжает в штаб.
Вопрос войны с Японией решён и идёт деятельная подготовка к ней по всем направлениям. Нам, офицерам батальона, выдали новые топографические карты обширного района действий, мы в своих подразделениях провели партийные и комсомольские собрания, повысилась дисциплина, бдительность. Прекратили увольнение в городской отпуск, усилили некоторые посты, выставляли дополнительные патрули, усилилась секретная служба. Заработала служба тыла, завоз дополнительных на свои склады продуктов, тщательная проверка всего оружия и боеприпасов, всей солдатской экипировки.
Нина, работая в отделе кадров штаба фронта, печатала служебные характеристики на многих ответственных лиц, началось скрытное перемещение по должностям командного состава, а также передислокация полевых войск, организация глубоких резервов. Пошли занятия с гражданским населением по противовоздушной, противохимической обороне.

ПОЛЬЩЁН ДОВЕРИЕМ

В одну из тёплых июньских ночей, за мной на Казачью гору прибежал посыльный. Тревога! Придя в батальон, увидел полную тишину, все спят. Один мой взвод на складе ПФС (продовольственно-фуражная служба) грузит продукты в машину, заливает в походные кухни воду. Принял доклад от помощника, пошёл в штаб батальона. Командир приказал получить в секретной части специально приготовленную для меня карту и боевой приказ. Я был польщён таким доверием. Прибыл в кабинет, где уже находились мой командир роты старший лейтенант Пашин Михаил Петрович, начальник штаба батальона капитан Карпучев, замполит капитан Ткаченко.

(Продолжение следует)