Листая старую тетрадь
ВОЗВРАЩЕНИЕ в XАБАРОВСК
Первый эшелон ушёл в Хабаровск 5 сентября 1945 года, с которым уехали два взвода нашей роты, а мой и зенитно-пулемётный — со вторым эшелоном 8 сентября. Прибыли в казарму в середине дня, было тепло, солнечно. Жители города радушно встречали нас. Я был в казарме, когда ко мне подошёл мой связной, рядовой Власкин и сказал: «У калитки стоит Нина» (он её земляк-сибиряк). Она была беременна и на фронт не выезжала, жила в Хабаровске, но, как и все, дежурила на постах ВНОС (воздушное наблюдение, оповещение, связь), так как город на военном положении. Пришла встречать благоверного с победой. Я, конечно, очень обрадовался. Выхожу и вижу, ходит абсолютно чёрная женщина по улице вдоль штакетника, она увидела меня и быстро пошла навстречу. Загорела, растолстела, соскучилась! Мы радостные пошли на свою Казачку. Дома она мне рассказывала, как они дежурили, как получали по карточкам продовольствие, в том числе по пол-литра водки.
Наступили мирные радостные дни. Несколько раз пришлось сходить в театр НКВД, посмотреть некоторые хорошие постановки, спектакли, но это продолжалось недолго. Однажды нас всех собрали на совещание и сказали, что через 3 дня батальон должен передислоцироваться на Южный Сахалин. Потом обстановка изменилась, и поехала одна наша 2-я рота.
ВЛАДИВОСТОК
В конце сентября погрузились в товарняки — и во Владивосток. Во Владивостоке парохода нет, нас, частей и подразделений, скопилось много, наша рота разместилась на 1-й речке в палатках. Продукты мы получили в Хабаровске на 6 месяцев, ждём парохода. В это время вышел приказ Сталина №25 о снабжении войск, находящихся на Курилах, Камчатке, Южном Сахалине, об увеличении денежного довольствия воякам и о льготах по выслуге лет. Согласно этому приказу мы на продбазе во Владивостоке получили северный паёк, даже спирт, сгущёнку, какао, кофе, печенье, сливочное масло, копчёности рыбные, мясные и другое. Таких продуктов мы ещё не едали. Ну, зажили на славу, кухни походные свои, занятий, кроме политической подготовки, никаких. Но нам и здесь не дали дурака повалять. В городе скопилось много частей, едущих на Сахалин, Курилы, Чукотку, Камчатку, ждут транспорт.
Все спешат уехать, ибо октябрь, зима на носу, нужно на новом месте устраиваться, а что там нас ждёт, никто не знает, знаем только одно — это места каторжные. Вот в такой обстановке в городе пошли воровство, мародёрство, большое хулиганство. Все эти войска подчинены 2-му Дальневосточному фронту. По жалобе Приморского крайкома партии сюда приехал член Военного совета разобраться в ситуации, потому что генералы не подчинялись даже первому секретарю крайкома, требуя отправки, а транспорта нет! Особенно большими безобразиями занимались войска Горнострелкового корпуса генерала Соловьёва, ехавшие из Карелии на Чукотку. Солдаты заезжали на лошадях в гастроном, в клубах устраивали драки, пьянки, поножовщину, грабежи, изнасилования, всю ночь по городу стрельба. Дело дошло до Сталина, который приказал посадить личный состав на любую посудину и поставить на рейд без материальной части. Так и сделали, но как вечер, они с рейда открывают стрельбу по городу. Вот в это самое время нашего ротного вызвало начальство и приказало совместно с моряками в кратчайший срок навести в городе порядок, имея большие полномочия, вплоть до применения оружия. В роте 155 человек, остаётся наряд для охраны своего расположения, а остальные все в город — патрулировать на машинах.
СЫН!
Нина ехала со мной, она ходила последний месяц, и мы опасались, что в такой дальней дороге придётся рожать. Но вот начал прибывать транспорт, стали помаленьку отправлять войска, в городе пошло затишье. Нашей роте первый секретарь Приморского крайкома партии тов. Иегов объявил благодарность. Отдать швартовые пришёл черёд и наш. Начали перевозить грузы на пароход — работы полно, весь личный состав загружен. И вот к концу работы Нина надумала преподнести мне сына! Рядом с нами стояла, тоже ожидая пароход, инженерная бригада, там была врач-капитан женщина, вот она-то и поздравила меня с сыном. В этот же день наследника с Ниной перевезли на корабль, отгородив в тёплом углу каюту. Устроились неплохо. Нас все поздравляли, солдаты очень заботились, доставали из трюма хорошие продукты, приносили кушать. Всё гадали, как назвать. Назвали в честь русского адмирала Геннадия Невельского!
НА ТРАВЕРЗЕ САХАЛИН!
Открывается новая страница в моей жизни, начинается путешествие по морям, островам. Во Владивостоке погрузились мы на американский пароход типа «Либерти» под названием «УЭЛЛЕС», который принадлежал Советскому Союзу по ленд-лизу, водоизмещением 10000 тонн, скорость хода — 12‑13 узлов в час. Посудина довольно внушительного вида, сугубо грузовая, каюты только для команды человек на 40. Взяли курс на Сахалин. Для нас, большинства сухопутных троглодитов ХХ века, всё было очень интересно, морская романтика. Пошли воспоминания прочитанных книг про морские путешествия, тут тебе и «Робинзон Крузо», и «Дети капитана Гранта», и многое другое из фантастики, а особенно истории русских мореходов Головина, Невельского и других мореплавателей Российской державы. При выходе из бухты «Золотой Рог» открывается величественное зрелище на залив Петра I, Русский остров, справа по борту — бескрайняя даль голубого Японского моря, слева — удаляющиеся берега приморских сопок, сзади — дымка Владивостока, а прямо по курсу — крутая волна северо-востока и незнакомая даль Сахалина. Большинство пассажиров гуляет, наблюдая морскую экзотику, но вот вышли в открытое море, началась качка баллов в 7–8. Строптивость у многих пропала, экзотика не нужна, нужна лёжка, лёжка, лёжка! Началась тошнота, пошла рвота, стоны, на ногах осталось немного людей, большинство — в повал.
Нина с малышом лежит в своей импровизированной каюте, чувствует себя хорошо. Я же качку воспринял, самому на удивление, отлично, никаких признаков морской болезни не ощущал, большую часть времени находился на палубе, на носу. Очень интересно наблюдать за морским миром, за волнами, катящими белых барашек навстречу. Вот налетела большая волна, подняв нос корабля метра на четыре вверх, затем, расколовшись пополам, оставив нам солёные брызги, ушла в стороны. Нос корабля резко пошёл в морскую пучину и казалось, больше никогда не появится над водой, но вот, как бы кряхтя от большой натуги поднимается снова на новую волну, приняв через якорные щели очередную порцию морской воды. Так повторяется днём и ночью, и вчера, и сегодня, до порта назначения.
(Продолжение следует)