Война! Какой она была
Окончание.
Вскорости отца забрали в заложники. Собирали мужчин и старых, и молодых, и четырнадцатилетних подростков. После трёхдневного мученического содержания в набитом до отказа маленьком узеньком буфете «Забегаловка» этих заложников отправили пешком в Курск. Многие по дороге падали, не могли встать, их пристреливали на месте, остальных гнали плетями дальше.
У меня сейчас ярко встал перед глазами тот набитый людьми буфетик. Там были учитель Юшин, физик педучилища (забыла фамилию), врач Агансонян, 14-летний мальчишка Лёня Нефёдов и другие. Я и девочка-соседка, рискуя жизнью, ходили к своим отцам, слёзно просили немцев-охранников встретиться с ними, но нас гнали прочь и говорили: «Мы за одного своего немца убьём из этого люда 15 человек. Вот для чего они нам нужны. А сейчас мы их погоним до Курска».
Отец услышал мой голос и как-то пробился из тесноты к двери. Я ему стала подавать сухарики, но до них он не смог дотянуться, их вырывали другие руки голодных знакомых людей. И отцу ничего не досталось. Меня и девочку отогнали, угрожая оружием. Нельзя не сказать и о том, что путь наш к отцам сопровождался автоматной стрельбой слева и справа по дороге. Это немцы из одного дома стреляли по нам. От страха мы бежали, падали, но пули в нас не попали. Возвращались домой со слезами за судьбу своих отцов и свою судьбу. Как мы будем жить без них…»
На этом воспоминания, записанные рукой моей мамы, обрываются. В качестве комментариев к вышесказанному могу дополнить следующее (что сохранилось в памяти из рассказов моей бабушки Федоры Кирилловны и мамы). Мамин отец Наум Иванович Шаламов через какое-то время вернулся домой. Пришёл с длинными сосульками на усах. Как голодный добрёл из вражеского плена пешком по зимней стуже из Курска в Тим? Я себе не представляю…
Расскажу ещё об одном неприятном казусе. Когда мамина семья находилась в погребе, её младшая сестрёнка Валя (ребёнок 4-х лет) вдруг вспомнила про свою коробочку от леденцов, в которой хранились её «сокровища» — золотистые бумажки из фольги от шоколадных конфет. Наверное, эта баночка осталась в доме, а там теперь жили враги. «Где моё золото?» — начала спрашивать малышка. И ведь надо же было случиться, что эти слова услышал и, видимо, понял один из немецких солдат. Он тут же подбежал к погребу, направил винтовку на девчат и закричал: «Золото, золото! Шнель, шнель!». Честно говоря, я сейчас не помню из рассказа мамы, каким же образом девчатам удалось отбиться от этого наглого мародёра. Возможно, им пришлось обращаться к кому-то из немецких офицеров-медиков, живших в доме и знавших русский язык, чтобы объяснить «любителю золота» смысл детских слов.
А однажды ночью поблизости ахнул страшный взрыв, что земля всколыхнулась. Это ощущалось даже в погребе. Наутро снег во дворе почему-то оказался кровавого цвета. Потом разобрались, что это не кровь, а осевшая пыль от красного кирпича, из которого был построен Крестовоздвиженский собор! Он стоял в самом центре посёлка (напротив городского парка), и немцы его взорвали. Точнее, им удалось взорвать колокольню собора. А родители мамы с детьми снимали квартиру в доме по улице Красноармейской, напротив этого парка. Ещё мама говорила, что видела после этого взрыва один из церковных колоколов, который лежал на берегу прудка в парке. Сюда его забросила ударная волна…
После изнуряющих боёв перед Новым 1942 годом воинам Красной армии удалось освободить Тим от гитлеровцев. Врага отогнали до линии Вольная Заря, Пахонок, Рождественка. Тим стал прифронтовым городом, по улицам которого тогда ходили пограничники. Когда в Тиме находилась воинская часть, занимавшаяся постройкой в разных местах полевых аэродромов, мама подала заявление о приёме её на службу добровольцем. Это был 419 БАО — отдельный батальон авиационного базирования (или обслуживания) — один из воинских частей 2-й воздушной армии. В этом батальоне с весны 1942 года и началась военная трудовая деятельность Жени Шаламовой делопроизводителем отдела технического снабжения. Женя служила вольнонаёмным сотрудником, поэтому носила гражданскую одежду. Надо сказать, что перед войной она окончила Тимское педучилище, Курский учительский институт, успела потрудиться на педагогической работе, имела красивый почерк, к тому же прекрасно рисовала и чертила. Всё это пригодилось ей в воинской части, в том числе и в комсомольской работе. Женю избрали в комсомольское бюро батальона, а ещё она отвечала за выпуск стенгазеты и «Боевых листков». Основной же работой был учёт (наличие, заявки) боевого снабжения авиационных полков и штурмовых авиационных дивизий бомбами разных калибров, снарядами и патронами к авиационным пушкам и пулемётам.
Опасные «приключения» предстояло пережить ей вскоре, когда немцы начали своё второе мощное летнее наступление — операцию «Блау». Тогда 419 БАО стоял в Старом Осколе. Пытливые читатели, интересующиеся военной историей не вселенского масштаба, а историей частных судеб, смогут найти и прочитать в «Яндексе» другой мой, не менее горестный рассказ, связанный с военной биографией Евгении Жидких (Шаламовой) и её 419 БАО. Очерк называется «Кровавым летом сорок второго». Он также основан на документальных событиях. В двух частях этот материал в декабре 2021 года опубликовала районная газета «Слово хлебороба». Лишь только то, что записано и напечатано, может сохраниться для потомков и остаться в истории!
В действующей армии воевали также два брата мамы — Володя (1918 г. р.), который пропал без вести, и Толик (1923 г. р.), а также сестра Нина (1926 г. р.).
Вячеслав Жидких
